Станислав Струмп-Войткевич - Агент № 1
Давно Георгий не плавал с таким наслаждением. Ему казалось, что он опять отважный спортсмен, не имеющий ничего общего с тревожными делами войны. Проплыть пару миль в море он давно считал сущим пустяком, акул же в окруженной сушей воде залива, пожалуй, не могло быть. Он плыл размеренными, плавными движениями довольно быстро. Издалека поблескивали красные огоньки на высокой башне, иногда вспыхивали далекие отсветы от паровозов и фар автомашин на прибрежном шоссе, ведущем в Мегару. Пловец направлялся к этому городу, что без документов и одежды составляло большой риск, однако он предпочитал появиться голым на улицах Мегары, чем встретиться лицом к лицу с разъяренным Кингелем. Подсознательно, чутьем разведчика он чувствовал, что подозрения должны были пасть на него, может быть, именно потому, что он так понравился немцу. Раздвигая руками темную волну, Георгий обдумывал последствия своего приключения. Возможно, двигаясь вдоль берега, ему удастся добраться до Мегары, возможно, в купальнях на пляже ему удастся найти какие-нибудь лохмотья, забытые или брошенные там… Удостоверение личности на имя Париссиса уже сослужило свою службу и могло спокойно гнить в песке на базе Скараманга, запасное удостоверение личности он взял с собой, храня его в прорезиненном мешочке, прикрепленном к плавкам. Он глянул на водонепроницаемые часы — до рассвета оставалось совсем немного времени. И тогда Георгий перешел на свой знаменитый кроль. Вдали от пристани ему уже не нужно было соблюдать осторожность. Да и кто в конце концов смог бы разглядеть дерзкого пловца, затерявшегося в центре большого залива в густом предрассветном мраке?..
Спустя четыре часа Георгий коснулся ногами грунта и осторожно вышел на берег среди скал и камней уже за Элефсисом, у подножья высокого берега, как бы вырастающего из волн и тянущегося в сторону Мегары. Он отыскал среди скал углубление и улегся в защищенном от ветра месте, достал из мешочка несколько конфет, пососал их, отдышался и решил немножко вздремнуть после пережитого напряжения. Далеко, за невидимыми отсюда Афинами, начало восходить солнце и золотить вершины гор на восточном горизонте. Ближе начинала голубеть вода только что пересеченного им залива, вырисовывался силуэт острова Саламин, и где-то там серела покинутая им база Скараманга. Напрягая зрение, Георгий мог уже разглядеть мол и стоящие подле него суда, среди которых должна была находиться обреченная на гибель лодка.
Георгий посмотрел на часы. 5 часов 15 минут. Оглядевшись вокруг, он подыскал себе более уютное местечко, устланное мягким песком, и почувствовал прикосновение первых лучей солнца. День обещал быть теплым, солнечным, возможно, и жарким. И тут отдых Георгия был прерван — по воде до него докатился звук взрыва. Быстро взглянув в сторону Скараманга, он увидел только стелющийся над помостом дым.
— Черт, слишком рано! — выругался он. — Хороши все эти бомбы, а часовой механизм и того лучше…
И тут до него дошло: хорош был бы он сейчас на совершенно пустой базе, лицом к лицу с немецкой облавой.
Теперь необходимо было самым срочным образом раздобыть какую-нибудь одежду. Возможно, розыски диверсантов будут вестись повсюду по берегам залива. Георгий решил подняться наверх, на скалы, и поглядеть, нет ли поблизости какого-нибудь селения, но тут раздался шум авиационного мотора. Был ли это разведывательный самолет или просто случайный полет, трудно было решить. На всякий случай беглец укрылся в расщелине. И, видимо, вовремя. Едва только скрылся самолет, как вдоль берега медленно прошла моторная лодка. Было видно, как с ее борта два человека внимательно осматривают в бинокли побережье. Наверняка это были те самые итальянцы! Самолет вновь вернулся и стал низко кружить над скалами и селениями, а на близлежащем шоссе понеслись мотоциклы и автомашины. Со всех сторон! Переждав, пока эпицентр облавы переместится в сторону, Георгий взобрался на крутую скалу и прыгнул с нее прямо в воду, хотя высота прыжка и была поистине рекордной. Он решил проплыть еще несколько сот метров, до того места, где между шоссе и берегом стояло несколько окруженных заборами домов. Там можно было сыграть роль любителя утренних купаний — ведь ничего иного ему сейчас не оставалось, разве что попросить убежища в женском монастыре св. Иеронима, где еще раньше нашли себе приют несколько пленных англичан.
Позднее, вернувшись на одну из своих квартир в Афинах, беглец не очень распространялся о дальнейших своих приключениях в тот памятный день 15 марта. Сохранилась версия, что, встретив немца, он убил его, переоделся в немецкую форму и вернулся с попутной грузовой машиной, сидя рядом с шофером и минуя несколько проверочных постов на шоссе. Другие будто бы видели его — измазанного машинным маслом и угольной пылью — в роли помощника машиниста на паровозе, сбавляющем скорость у станции Пелопоннесской железной дороги. Третьим больше пришлась по душе версия о том, что Иванову оказал помощь рыбацкий катер поблизости от Мегары. А возможно, он, пока не стихли облавы, укрывался в монастыре св. Иеронима? Так или иначе, но после краткого отчета о том, что он переплыл залив Элефсис, Георгий умолкал и даже самым близким своим сотрудникам не рассказывал о том, как ему удалось выбраться из столь трудного и отчаянного положения. В этот период он все еще вел борьбу по чисто спортивным правилам: до сих пор ни разу не воспользовался ни пистолетом, ни типичным оружием диверсантов — кинжалом.
Что же касается пресловутой «М. С. 109», только позже догадались, что потопленная Георгием подводная лодка носила фальшивые опознавательные знаки. Намалеванные на борту буквы и цифры должны были ввести в заблуждение разведку союзников. В действительности же на дно пошла лодка У-133, которая должна была отправиться со специальным заданием, наверняка затем, чтобы подбросить в окрестности Александрии итальянских аквалангистов, снабженных точно такими же магнитными минами, которыми начинил ее Иванов.
Требования центра «004» относительно усиления диверсионной деятельности на море указывали на то, что в Африке готовятся к решительным действиям. Генерал Роммель требовал для своего корпуса подкреплений: танков, самолетов, горючего. Из Италии один за другим выходили караваны судов — у английских самолетов, подводного и надводного флота хватало работы. Иногда крайне необходимые для армии Роммеля грузы приходилось отправлять по два-три раза, прежде чем они достигали места назначения. Кроме того, английская авиация непрерывно и во все возрастающих масштабах бомбардировала порты отправления в Италии и Сицилии, а также — и при этом наиболее интенсивно — Триполи и Бенгази, где производилась выгрузка. Поэтому немцы все чаще стали использовать греческие гавани. Кроме того, нельзя было допускать, чтобы, например, греческий морской охотник или истребитель служил немцам. В данном случае речь шла о великолепном греческом боевом корабле «Василефсе Георгиосе», иначе — «Короле Георгии». Этот истребитель водоизмещением более 1400 тонн и скоростью в 37 узлов был построен на шотландской верфи. Немцы в начале войны потопили его во время одной бомбежки, позднее подняли со дна и ввели в доки Арсенала, где долгое время ремонтировали корабль, но уже 21 марта 1942 года судно было официально включено в военно-морской флот Германии, сначала как «Z. G. 3», что означало «Церштерер Грихиш 3», а позднее под названием «Гермес».
